Тютюнин против ЦРУ - Страница 86

– Да уж точно, – согласился Сергей, припоминая, что ни разу не предлагал выпить своему законному коту Афоне.

– Ладно, наливай в блюдце угощение, а я веревку приготовлю, чтобы на него накинуть.

– А зачем веревку?

– Чтобы не убежал сразу. Мы же должны убедиться, что с ним все в порядке.

– Ага, – согласился Сергей. – Это ты правильно придумал. Только надо бы еще закуски. Чистый спирт без закуски даже собака пить откажется.

– Правильно. У меня для этого дела еще один кирзовый сапог остался. Один-то я ему, бандюге, скормил, а другой очень кстати под закуску пойдет.

Окуркин поставил кастрюльку на пол и, взяв предъявленный Лехой сапог, внимательно его осмотрел.

Сапог был старый и совершенно высохший. Сам Сергей такой сапог ни за что бы не съел, ни за какие деньги.

– Веревка готова – наливай спирт, – распорядился Леха.

– Есть, командир! – отозвался Сергей. – Готово!

– Ну, начали.

Окуркин специальным ключом отпер крышку железного ящика и оттуда, словно подброшенный пружиной, стартовал в воздух толстенный бультерьер Дроссель.

Впрочем, Окуркин не зевал и прямо в полете накинул на Дросселя петлю. Пес, приземлившись, попытался вырваться, но Леха дернул его вверх, не давая ему упереться как следует.

– Спирт! Спирт подноси к морде, а то он думает, что мы его бить будем!

Расплескивая содержимое, Сергей торопливо поднял блюдце, и собака моментально перестала рваться на свободу. Едва не выбивая носом посуду из рук Тютюнина, Дроссель принялся лакать спирт, захлебываясь, громко причмокивая и жмуря от удовольствия свои свинячьи глазки.

– Хорошо пошла, – прокомментировал Окуркин, приготавливая закусочный сапог. – Как думаешь, может, еще налить?

– Можно. Чтобы уж наверняка.

– Тогда скорее давай, а то он сейчас вырываться начнет.

Тютюнин поставил на пол блюдце с остатками угощения и, схватив кастрюлю, начал лить спирт прямо на язык Дросселю. Пес захрюкал от жадности и сунул морду в емкость.

– Не давай ему! – крикнул Леха и дернул веревку, поднимая бультерьера на дыбы. Дроссель жалобно заорал, Окуркин сунул ему сапог, в который пес сейчас же вцепился.

– Что-то он быстро его жрет! – заметил Сергей, ставя кастрюлю на полку.

– Это я вижу… Надо чего-то еще ему приготовить.

– А чего ему приготовишь? – глядя на давящегося сапогом Дросселя, спросил Сергей.

– Ящик из-под верстака доставай! Там у меня обувь старая! Скорее, Серега! Он уже заканчивает!

Пока Тютюнин разбирался, где там под верстаком хранится старая обувь, Дроссель прикончил сапог и вцепился в Лехин ботинок.

– Он уже меня жрет, Серега! – завопил Окуркин и в следующее мгновение рухнул на пол.

– Ногу высвобождай! Ногу высвобождай из ботинка! – посоветовал Тютюнин и, схватив толстый, как колбаса хвост Дросселя, попытался оттащить пса в сторону. Однако тот не сдавался и терзал ботинок изо всех сил.

Наконец Лехе удалось-таки выдернуть ногу из обрывков обуви, отделавшись лишь царапинами. Прихрамывая, он подбежал к заваленному хламом углу и быстро подобрал несколько стоптанных ботинок.

– На, сволочь, на! – кричал он, бросая их в Дросселя, а тот ловко ловил их зубами и складывал про запас.

Последний ботинок Окуркин бросать не стал, а положил его на верстак, однако это совершенно не понравилось бультерьеру, поскольку он рассчитывал на все.

Пес резко подпрыгнул и всеми четырьмя лапами приземлился среди инструментов. От неожиданности Окуркин не успел ничего предпринять, а Дроссель, почувствовав приятный запах, рванулся к обувной коробке с окошками и скинул с нее крышку.

– Тыклики! Мои тыклики! – завопил Окуркин. Однако маленькие человечки не дремали – дежурный по коробке вовремя сорвал со стены ружье и храбро выстрелил Дросселю в нос.

От такого решительного и очень болезненного отпора Дроссель шарахнулся в сторону и, сорвавшись с верстака, придавил ногу Сереги.

– Ой! – вскрикнул тот. – Уйдет сейчас!

– Пусть уходит, мы его уже понаблюдали! – махнул рукой Леха. Освобожденный Дроссель пулей вылетел из гаража.

Притаившаяся за кустом Живолупова ошарашенно смотрела на пса, который мчался прямо на нее.

– Брыс-с-сь… – зашипела она. – Брысь, кому сказала!

Однако Дроссель, ничего не видя и не слыша, врезался в агента Зи-Зи, да так сильно, что она опрокинулась на спину и обронила шапку с объективами и аудиопушкой.

– Да чтоб тебя! – выругалась старуха, глядя вслед шалопутному животному. Неожиданно толстый зад улепетывавшего Дросселя обрел некую воздушность и в следующее мгновение совершенно растворился.

Собака пропала прямо на глазах у Живолуповой.

102

После того как Дроссель вырвался на свободу Сергей и Леха перевели дух и стали готовиться к мероприятию.

Оба были взволнованы до слез торжественностью момента и уже не вспоминали о связанных с Дросселем недоразумениях.

Первым делом Окуркин поинтересовался самочувствием тыкликов, но те заверили его, что видали чудовищ и пострашнее, а за дополнительную плату обещали поймать этого зверя и принести хозяину шкуру.

– Не надо, ребята. Он ведь просто собака, – отказался Леха. И, глядя на Серегу, добавил:

– К тому же выполнял наше ответственное задание…

Друзья рассмеялись.

Накрывать «стол» решили на дне железного сейфа, чтобы в случае появления жен вовремя спрятать очевидные улики. Для тех же целей были приготовлены два куска пеньковой веревки, пропитанной дегтем, чтобы пожевать в целях устранения запаха.

– Ну давай, товарищ, по маленькой, – с легкой дрожью в голосе произнес Окуркин. Сергей быстро налил спирт в два стограммовых стаканчика. Затем убрал кастрюлю на полку и снова вернулся к «столу».