Тютюнин против ЦРУ - Страница 98

– А ты знаешь, Серега, – заговорил Леха, – у меня дома книжка есть – про свиней. Если бы знал, что мы сюда попадем, я бы ее прочитал.

– И чем бы она тебе помогла, эта книжка? – спросил Тютюнин, уверенный, что Окуркин не в себе.

– Да ни чем, конечно. Но все-таки…

– Это что – я тут Дросселя встретил.

– Да? Ну и как он?

– Нормально. Жрет обувь – совсем не изменился.

Объявили о нескольких схватках с участием фаворитов – Марка Дистроера и Аллоиза Красивого. Энтузиазм местных жителей невольно передался Сергею и Лехе, и они, даже не видя боев, пытались как-то следить за их исходом.

Боевой кабан марвиля Шонкура прикончил своего соперника, а его конкурент Аллоиз – только покалечил.

Столь блестящее выступление обоих только подогревало страсти, и золото потоком сыпалось на стол тотализатора. Даже внимательные и безупречные в службе солдаты старшины Дорнье, охранявшие Серегу и Леху, и те так увлеклись турниром, что забыли про своих подопечных.

Наконец, когда настало время генерального сражения, марвиль вспомнил о пленниках и велел подвести их к центральному загону, чтобы те перед смертью стали свидетелями триумфа его любимца.

Окуркину по такому случаю даже развязали руки, и он принялся их массировать, обронив в сторону марвиля:

– Спасибо, дядя.

116

Когда Сергей и Леха впервые увидели бойцов, те показались им какими-то машинами, но никак не толстыми хрюшками.

Морды гладиаторов были защищены черными масками из толстой бычьей кожи, глаза прикрыты сплетенными из металлической проволоки очками. Торчавшие по сторонам клыки бойцов были оснащены стальными наконечниками, сверкавшими как настоящие кинжалы. И это еще не все – их туловища были укрыты панцирями из многослойной кожи, склепанной медными гвоздиками, а на ногах блестели стальные наколенники.

– Это ж просто космонавты какие-то… – произнес пораженный Окуркин.

Сделав по загону разминочный круг, противники разошлись по углам, где секунданты давали им последние наставления.

Гул разгоряченной толпы нарастал, и, когда по команде судьи претенденты на чемпионский титул рванулись навстречу друг другу, поднялся такой рев, что не стало слышно ни пронзительных визгов, ни тяжелых ударов.

Какое-то время шла равная борьба, но затем стало проявляться преимущество Марка Дистроера. Он теснил своего противника к стене загона, чтобы там, в тесноте поддеть его стальным клыком.

– Аллоиз, не сдавайся! – орали гости из Сармусского герцогства.

– Надави, Марк! Надави! – требовали местные.

Гвалт стоял такой, что Тютюнин прикрыл руками уши. В какой-то момент не выдержала одна из перегородок, и напиравшие зрители посыпались внутрь загона.

Схватку, однако, останавливать не стали, охрана повытаскивала нарушителей и пинками погнала их прочь.

Аллоиз бился из последних сил, и уже во многих местах из-под его пробитого защитного панциря сочилась кровь.

– Убьет он его! Убьет! – кричал Окуркин, полностью поглощенный драматизмом поединка.

– Да, а мы будем следующие! – зло заметил ему Тютюнин.

Наконец Марк Дистроер вонзил клык в бок противника и, поднатужившись, перебросил его через себя.

В углу Аллоиза Красивого выбросили полотенце, и судья объявил победителя.

Ликующий марвиль Шонкур перепрыгнул через заграждение и бросился к своему любимцу, чтобы поцеловать его в намордник.

Затем, бросив пару слов секундантам Марка Дистроера, Шонкур поднял руку, призывая к тишине.

Когда все затихли, марвиль сказал:

– Согласно нашему закону, перед тем как объявить победителя чемпионом, я хочу спросить у всех здесь присутствующих, может ли кто-то выставить своего бойца, который сумеет победить Марка Дистроера?

– Нету таких! – крикнули из толпы.

– Марк – чемпион!

– Хорошо, – улыбнулся Шонкур. – В таком случае, дорогие гости и вы, жители нашего города, я приглашаю вас на показательную казнь двух проходимцев!

С этими словами марвиль указал на Леху и Сергея.

– Мы скормим их, одного за другим, крокодилам, а затем вернемся сюда и продолжим наше веселье.

Это предложение вызвало гул одобрения, и Тютюнин понял, что на этот раз чудесного избавления не произойдет.

– Постойте! – крикнул он уже тащившим его и Леху охранникам. – Постойте, я хочу выставить бойца! Я хочу выставить бойца!

Старшина Дорнье, услышав его крик, подбежал к Шонкуру и что-то зашептал ему на ухо. На лице марвиля отразилось удивление, однако он сделал солдатам знак, чтобы пленников отпустили.

– Ты, рыцарь Сирэй, сказал, что у тебя есть боец против моего Марка Дистроера?

– Есть, – подтвердил Сергей. – Он должен быть где-то на конюшне.

– Он на конюшне! – подтвердил курьер Дюбри. – Он съел там два седла, но никто не рискнул его прогнать!

– Вот как? – поразился Шонкур. – Я хочу видеть этого удивительного бойца. Кант, привезите его со всеми предосторожностями, и мы устроим еще один бой.

Старшина поклонился и побежал к своему жеребцу.

– Ты хочешь потянуть время? – спросил Окуркин.

– Как получится, – пожал плечами Сергей.

– По-другому никак. Ты же видел, какой у них здоровый кабан, а Дроссель совсем маленький.

– С одной стороны, ты прав, а с другой – Дроссель часто дрался с котом Семой. А Сема это почти тигр.

– Тоже верно, – согласился Окуркин, и они стали ждать.

Примерно через полчаса привезли Дросселя. Его доставили в большой плетеной корзине, и он вылез, держа в зубах наполовину съеденный кожаный фартук.

Вместе с Дросселем прибежал и старший конюх, который жалобным голосом перечислял потери: