Тютюнин против ЦРУ - Страница 31

– Хватит, кружка уже полная, – скомандовал Сергей. Леха отставил банку в сторону, достал из куртки фонарик и посветил в кружку.

– Ну, Серый, это не жидкость, а просто капли росы.

– Точно! – согласился Тютюнин. – Искрящийся хрусталь! Надо понюхать.

Он нагнулся и потянул носом. Сомнений быть не могло – у них получился чистейший спирт. Леха тоже понюхал и удовлетворенно кивнул. Друзья поняли друг друга без слов.

«Запорожцу» быстренько вернули все его детали, затем загнали машину в гараж, и Леха снова, уже знакомым жестом фокусника, с эффектным щелчком раскрыл складные стаканчики.

«Зря вы это», – сказал Сергею внутренний голос, однако Тютюнин сделал вид, что его не услышал.

38

Мягкая и почти не обжигающая жидкость легко скатилась в желудок, вызвав приятное, разливающееся по телу тепло.

– Ну как? – сияя физиономией, спросил Леха.

– Слов нету. Нектар.

– Фруктовый продукт, Серега, это тебе не опилочный суррогат. В нем все витамины.

Термин «фруктовый продукт» являлся личным изобретением Окуркина, и под ним Леха понимал самогон из сладкой яблочной бражки. Он был уверен, что полученный таким образом спирт насыщен всеми необходимыми организму элементами и его нужно употреблять всем – чуть ли не детям.

– Ну что, еще по одной? – спросил Тютюнин, которому «фруктовый продукт» пришелся по вкусу.

– Не, не будем испытывать судьбу, – неожиданно отказался Окуркин. – Я сейчас приду домой и нажрусь укропу. Моя Ленка его не переносит и даже нюхать не будет, – продолжал он, наводя в гараже порядок.

– А я сразу спять лягу. Меня жена не тронет, если я шататься не буду.

– Вот и хорошо.

Они погасили в гараже свет, закрыли ворота. Вдали, за черными высотными домами догорал закат. В воздухе сквозила легкая свежесть, намекая на приближение ночи.

– Серега, а вот ты об Гондурасе думаешь иногда или об каком нибудь Мапуту?

– Не-а, – ответил Тютюнин и удивленно посмотрел на друга.

– Вот. А надо бы.

Сергей не нашелся что сказать. Они побрели через пустырь, интуитивно выбирая направление, к родным панельным многоэтажкам.

– Чего-то холодновато к ночи становится. А ведь только середина лета, – заметил Тютюнин, обхватывая плечи руками.

– Это от загрязнения морей и океанов, – пояснил Леха. – Вода испаряется не в ту сторону, вот и случается катаклизм природы. Зимой, в феврале, загорать можно было, а вот теперь за февраль теплый расплачиваемся.

– Вон и свет отключили.

– А и точно! – Леха даже головой потряс. Дома провалились в темноту, словно их и не было. – Ну ничего – это к лучшему. Жены не так сильно нас проверять будут.

– Ага, – согласился Тютюнин.

Ветер все крепчал, у Сереги уже зуб на зуб не попадал от такого резкого похолодания. Ноги путались в жесткой траве, и идти становилось все труднее.

– Чего-то мы не туда идем, Леха! Давай сориентируемся! Чего молчишь?

Окуркин не отвечал и не двигался с места, глядя куда-то вперед, в темноту. Тютюнин проследил его взгляд и увидел каких-то животных. Поначалу он принял их за овец, благо с овчиной встречался ежедневно, однако овцы были слишком крупными.

– Мы что, в зоопарк приперлись? – произнес Тютюнин.

– Нет, Серега, это не зоопарк. Это оно самое…

– Выходит, плохо фильтровали?

– Выходит, – упавшим голосом подтвердил Леха. Он не отрываясь смотрел на животных, который били по мерзлой земле копытами и пускали из ноздрей пар. – Нужно куда-то идти. Здесь такая холодина, что мы ноги протянем.

– Не надо никуда идти, – ответил ему Сергей. – К нам уже другие идут…

– Кто?!

– А вот сейчас узнаем.

– Хорошо бы китаец, да, Серег? Мы с ним вроде как знакомы, а то ведь…

Договорить Леха не успел и чуть не подавился холодным ветром, увидев вынырнувшую из мрака рожу серовато-синюшного цвета, место которой было в самых жутких ночных кошмарах.

Неизвестное существо выглядело настолько безобразно, что Леха и Сергей, не в силах сдержать себя, заорали так громко, как, наверное, никто до них не орал.

Неизвестный, в свою очередь, тоже распахнул огромную пасть и закричал с неменьшим азартом. От таких душераздирающих воплей стадо волосатых зверей сорвалось с места и галопом унеслось прочь, а следом за ним, не прекращая орать, умчался и неизвестный урод.

– Ко… Кто это был, Серега? Кто это был? – заикаясь спросил Леха.

– О… Овцебыки…

– Я не об овцах… Я об этом монстре спрашиваю.

Впереди показались огоньки. Сначала два-три, затем больше. Они стали приближаться, и вместе с ними из темноты зазвучали какие-то колокольчики.

– Сейчас еще хуже будет, Серега! Не нужно было нам фильтровать эту гадость! Так надо было пить!

– Ну-да, ну-да! Ой-ей! Ну-да! Ой-как! – раздавались странные гортанные выкрики, становясь громче по мере того, как огни окружали незадачливых путешественников.

Холодный ветер продолжал дуть так же сильно, однако приятели его не замечали.

Вскоре стало понятно, что огни – это большие, работавшие на жиру фонари, надетые на длинные палки. Лиц самих фонарщиков видно не было, однако их лысые сморщенные головы то и дело выхватывались лучами неровного света.

Сергей и Леха стояли с открытыми от ужаса ртами, ожидая страшной развязки.

Фонарщики выстроились полукругом метрах в пяти от них и тоже замерли. Палки с фонарями в их руках подрагивали, а пришедшие следом существа без фонарей взволнованно переговаривались за их спинами.

Наконец один из фонарщиков сделал два неуверенных шага и произнес:

– О великие бобуны войны, этса! Не убивайте меня сразу, этса, и позвольте говорить!